Все слова, слова, слова...

—        И что? Чем мне поможет твой чудо-доктор? Он же не вернет Сашку обратно, не заставит его снова полюбить меня... — Даша взяла из вазочки конфету, начала осторожно разворачивать ее, не замечая, что перед ней уже лежит одна.

—        Послушай, — не унималась Лиза с сочувствием глядя на подругу, — ты так себя уморишь этими таблетками. Ты уже просто превратилась в свою тень! Попробуй сходить к врачу. В конце концов, ты ничего не теряешь. — Лиза положила перед подругой клочок бумаги, на котором было написано завтрашнее число и время, пятнадцать ноль-ноль. — Я даже уже записала тебя. Доктор, Илья Маркович, поверь мне, отличный психолог. Уверена, он тебе поможет! Ну, хотя бы будет не так больно. Сходишь?

Не в силах ничего сказать, Даша только медленно кивнула, ей было все равно. А ночью, когда тоска слезами подкатила к горлу и начался настоящий приступ удушья, Даша решилась. Она пойдет к врачу. Лиза права, и хуже ей все равно не будет.

Кабинет светила психологии совсем не был похож на врачебный. Мягкий диван со светлой кожаной обивкой, низенький журнальный стол, рядом с которым стояли два кресла в тон дивану. Большое окно, выходящее во двор, где играли дети и стояло множество машин. Только старинный письменный стол, заваленный книгами и бумагами, говорил о той работе, которая ведется хозяином кабинета. На столе стояла в рамке старая фотография серьезного мужчины в пенсне. На журнальном столике Даша сразу заметила большие электронные часы и коробку бумажных полотенец: вероятно, посетители частенько плакали, рассказывая доктору о своих бедах. Даша тут же почувствовала, как начал мелко дрожать подбородок и защипало глаза. В этот момент в кабинет вошел Илья Маркович.

Почему-то, собираясь на прием, Даша представляла себе психолога похожим на Ричарда Гира из «Окончательного анализа». Реального доктора роднило с этим образом только обилие седины в пышной шевелюре и большой нос. Глаза психолога были скрыты за очками с толстыми линзами, тонкогубый рот чуть искривлен в приветственной улыбке.

Илья Маркович подождал, пока Даша примостилась в кресле у столика, поближе к пачке полотенец, затем выдвинул второе кресло и сел ровно напротив пациентки.

—        Здравствуйте,  — начал он,  — меня можно называть Илья Маркович, а вас?

—        Даша, — тихо сказала она.

—        Прекрасно, Даша. Сейчас вы мне расскажете, что вас сюда привело. Я буду вас слушать и иногда задавать вопросы. Так нам будет легче во всем разобраться, согласны?

—        Да, — кивнула Даша. — Понимаете, - она  немного замялась,   —   меня  бросил муж, и...

—        Извините, — прервал ее Илья Маркович, — вы сказали «бросил»?

—        Ну, да... — Даша посмотрела на доктора.

—        Почему вы выбрали именно это слово? Почему не сказали «оставил», например?

Даша помолчала, задумавшись, потом честно призналась:

—        Не знаю...

—        Вы понимаете, как много значит это слово? — спросил Илья Маркович. — Бросить можно вещь, принадлежащую тебе. То есть подсознательно вы отождествляете себя с безвольной и бездушной вещью, принадлежавшей вашему мужу.

Даша удивленно уставилась на доктора. Ничего такого она не имела в виду, просто сказала, как сказалось, а впрочем... Даша задумалась, может, в словах психолога и был смысл, но все-таки она пришла, чтобы рассказать о своей проблеме, поэтому молодая женщина вздохнула и попыталась продолжить:

—        Я хочу сказать, — она медленно подбирала слова, — хочу сказать, что муж ушел к другой...

Не успела она договорить, как Илья Маркович жестом остановил ее:

—        То есть вы хотите сказать, что он ушел именно «к другой», а не «от вас»?

Даша выдохнула:

—        Но так ведь говорят!

—        Конечно, но слова имеют определенный смысл, и вы выбираете то или иное слово не зря. Вам подсказывает их подсознание...

«Ну, говорить я еще могу без подсказок», — мысленно огрызнулась Даша.

—        Так вот, что у нас с вами получается. С одной стороны, вы отождествляете себя с вещью, а с другой считаете, что вы не виноваты в разрыве, что муж ушел не потому, что его не устраивали вы, а потому, что привлекла другая.  Налицо яркое личностное противоречие между низкой самооценкой и адекватным восприятием ситуации. Это вам очень мешает. Понимаете?

—        Правда? — недоверчиво спросила Даша, действительно начиная чувствовать себя на редкость сложной и противоречивой натурой. Как это доктор раскусил ее с первых же слов? Она совсем не виновата в разрыве, она была отличной женой, в меру покладистой,   в   меру  стервозной.   Но  тут, вспомнив причину своего прихода, она опять захлюпала носом. Илья Маркович тут же пришел Даше на помощь:

—        Возьмите платок. Какая у вас живая реакция.  Чувствуете,  что  мы  нащупали больное место? Отлично, надо будет поработать. А теперь немного отвлечемся. Скажите, а какой идеальный выход из данной ситуации вы видите? Чего бы вам хотелось?

Даша перестала хлюпать носом и задумалась. Такой вопрос она себе не задавала, хотя ответ был, конечно же, готов. Она выпалила, не задумываясь:

—        Хочу, чтобы все между нами было по-прежнему, как раньше.

Илья Маркович долго смотрел на пациентку, видимо, ожидая, что она продолжит. Потом сказал:

—        А вот и еще одна проблема. Так, вы боитесь перемен,  —  безапелляционно заявил он. — Припомните-ка такой случай, когда перемены в вашей жизни вели к какой-то серьезной неприятности.

Даша честно начала думать, но, как назло, ничего не могла вспомнить, кроме ухода Сашки. Потом в голову полезла полная ерунда, и она сказала:

—        Когда я была в шестом классе и мы переезжали с одной квартиры на другую, то потерялся наш кот Барсик...

—        Вот! — торжествующе поднял вверх указательный палец доктор. — Вот, перемена, ведущая к потере. Я так и думал, что что-то подобное было. Да еще и в детстве. Картинка складывается, — удовлетворенно потер руки психолог. — Расскажите мне о Барсике.

Даша начала было говорить:

—        Он был такой большой, серый, в черную полоску, — но вдруг осознала всю абсурдность ситуации. Она пришла, чтобы ее избавили от тоски по мужу, а рассказывает о каком-то коте,  которого,  собственно,  не очень-то и любила. — При чем здесь Барсик? — неожиданно резко спросила она.

—        Ваша реакция говорит о том, что мы нащупали больное место. Воспоминание-то болезненное, более того, блокированное. А ведь именно оно заложило фундамент вашей фобии, понимаете?

—        То есть, — медленно подытожила Даша, — я переживаю уход мужа, потому что в детстве потерялся кот?

—        Ну, это слишком утрированно. Кстати, заметьте, вы второй раз сказали «потерялся». То есть вы опять отстраняетесь от процесса, как в случае со словом «бросил». Вы недооцениваете значимость своих собственных поступков в жизни, не верите в себя, а вдобавок, снимаете с себя всю ответственность за происходящее! У нас есть над чем работать. — Илья Маркович вдруг быстро взглянул на часы, стоящие на столе. — Вы знаете, Даша, наш сегодняшний сеанс подходит к концу. Запишитесь на следующий раз в регистратуре, пожалуйста. Всего доброго!

Не успела Даша ничего ответить, как доктор вышел из кабинета. Немного посидев, глядя в одну точку, Даша попыталась все осмыслить. Она понимала, что что-то произошло в ее восприятии ситуации, но боялась сформулировать эту перемену в словах. Вдруг опять смысл окажется совсем не тем, который вкладывает она. Или, наоборот, она понимает все неправильно, а слова подсознательно выбирает ненужные... Даша встряхнула волосами, схватила сумочку и направилась в регистратуру.

Вот уже прошло некоторое время, как Даша ходила под впечатлением от сеансов психотерапии. Думая о том, что произошло в ее жизни, она особенно тщательно подбирала слова, пытаясь проанализировать их. Этот хитроумный процесс занимал все ее мысли, не оставляя места для тоски по ушедшему мужу. А вместе с тоской ушел и хмурый вид. Утомившись за день обдумыванием каждой фразы, Даша мгновенно засыпала и отлично высыпалась. Потом она стала с интересом прислушиваться к тому, что говорят окружающие, замечая очень интересные фразы и оговорки. Общение стало доставлять Даше гораздо больше удовольствия, чем до визита к врачу. В ней проснулся угасший было интерес к жизни. Даша просто расцвела. И это невозможно было не заметить.

И вот в одно прекрасное субботнее утро когда Даша стояла посреди кухни, соображая, почему она решила именно «убрать квартиру, а не «навести порядок», и не связано ли слово «убрать» с желанием избавиться окончательно от тяжелых воспоминаний, зазвонил телефон. Это был блудный муж Саша.

—        Даш, — тихо произнес он. – Дашенька, бы надо еще раз поговорить.

—        О чем? — строго спросила Даша.

—        О нас, нам надо разобраться во всем, что произошло. Может быть, все было ошибкой. Давай встретимся в кафе, на улице Мира, часа в четыре.

Даша, подумав, согласилась.

—        Хм, — пробормотала она, положив трубку. — Почему это он все время говорит «мы», «нас», «нам» и никогда — «я»? Снимает с себя ответственность?  Или хочет подчеркнуть, что видит в нас пару? Встреча часа в четыре означает, что это не обед и не ужин, то есть чашечка кофе. Рассчитывает на короткий разговор. А кафе? То есть название улицы... Что-нибудь, да значит!

Даша снова взяла трубку и набрала номер Лизы:

—        Эй, подруга, — весело сказала она, - хочу сказать тебе «спасибо». Твой доктор и правда кудесник!