Подарок. Наши читатели о своих родах

С восторгом вспоминаю рождение сына — со­бытие, перевернувшее всю мою жизнь. Это был фан­тастический праздник! Восхити­тельный, яркий, незабываемый. Прошло уже несколько меся­цев, но и сейчас, лаская своего малыша, смотрю на него как на чудо, в которое до сих пор не могу поверить...

...Моя беременность подхо­дила к концу. На последнем приеме в женской консультации врач, осмотрев меня, настояла на госпитализации. Доверяя ей, я противиться не стала. Все равно ехать в роддом через не­сколько дней, а быть может, да­же завтра. Роды могли начаться в любой момент.

В палате отделения патоло­гии мы, будущие мамочки, быстро сдружились. Нас всех сближала общая тема, обсужда­емая круглыми сутками. Охотно и искренне мы делились друг с другом не тем, что произошло с каждой из нас когда-то, а тем, что должно было произойти. И никому не было никакого дела до того, кто ты, чем занималась до беременности, кем работает твой муж и т.д. — все поглоще­ны только одним: ожиданием. Тревожным и радостным. А уж если кто-то отправлялся в ро­дильное отделение, то известий ждали всей палатой, чтобы по­том с интересом, волнением и какой-то очень уж белой, без малейшей примеси негатива за­вистью обсудить это событие, вздохнув про себя тихо: «Везет! Счастливая...»

Было начало марта. Все, кто ожидал появления на свет мальчика, не исключая и меня, почему-то не очень хотели ро­жать 8-го числа, и когда 7-го вечером у меня начало потяги­вать живот, я лишь улыбнулась: «Ну вот, со мной все не как у всех!» Почему-то сразу догада­лась, что это и есть начало той самой родовой деятельности. Но вела себя спокойно. Закон­чила все разговоры по мобиль­ному, не подав и вида, пожелала своим соседкам доброй ночи и попыталась заснуть. Но уже че­рез полчаса разыскивала де­журную акушерку. Еще полча­са — и я в родблоке. Важно, серьезно и торжественно ша­гаю по коридору. Так вот какая она — святая святых, кузница новой Жизни, где суждено поя­виться на свет моему малышу!

Боль все ощутимее, но вполне терпима. К тому же можно ходить: врач сказала, все еще только начинается. А в со­седнем боксе то кричит, то ды­шит часто, по-собачьи, девуш­ка. Замолчит, поговорит с аку­шеркой и снова кричит, и снова задыхается. И от ее крика у ме­ня появляется неприятная сла­бость в коленках. Нет, я не бо­юсь, я — не такая! Я сильная и все смогу! Только вот девушку жаль очень. Бедняжка, так страдает!.. Еще час. Вот ее про­вели мимо меня в комнату на­против. Из разговора понятно — на кресло. Еще 10 ми­нут, и — о чудо! Детский плач зазвенел у меня в ушах! Неуже­ли?! Умничка! Ты сделала это!

Та, даже лица которой я никогда не видела, почему-то стала в этот момент очень родной. Не помню, как оказалась в коридо­ре. Прижавшись к стене, я ры­дала, радуясь ее счастью. Вер­нувшись в палату, погладила свой ноющий животик: «Потер­пи, малыш, мы с тобой тоже скоро встретимся».

Повисла тишина. Боль то сжимает железными тисками, словно так и хочет себя озву­чить, то отпускает, чтобы вер­нуться снова. А ничего так, чувствительно. Хорошо, что прихватила мобильный. Наби­раю номер любимой подруги: «Ир, мне так больно...» «Терпи, милая, я за тебя молюсь»! Спа­сибо. Близкий человек, всегда рядом. Достаю иконку Богома­тери, ставлю рядом, на тумбоч­ку. Обязательно поможет, я знаю!.. Еще час прошел. Да, те­перь я понимаю ту девушку. Только бы боль не усиливалась, еле терплю. Вернее, уже не мо­гу терпеть. Помогите! Подо­спевший анестезиолог показал­ся настоящим волшебником. Боль как рукой сняло. Сразу за­хотелось спать, и все перестало быть таким уж страшным. Пользуясь моментом, отдыхаю. Еще час или два позади. Что-то отдых какой-то стран­ный — схваток почти нет, да и врачам это явно не нравится. И вот уже стимулирующая ка­пельница стоит рядом с моей кроватью. Все замечательно, схватки возобновились, да еще какие! Но боль, кажется, тоже утроилась, еле держусь. Такое впечатление, что каждая капля из этой пластмассовой буты­лочки, попадая в мою кровь, ко­режит меня, заставляя выги­баться и сжимать зубы. Сколь­ко раз, лишь только отпустит, я мечтала дотянуться и перек­рыть ей дорогу! Но хватало ра­зума понимать, что этим сде­лаю хуже, и не только себе. Мой малыш сейчас тоже тру­дится, в надежде на скорую встречу. Ее нельзя и не должно откладывать!..

Очень больно... В перерывах между схватками, становящими­ся все короче, пытаюсь успоко­иться, набраться сил, даже фи­лософствовать, размышляя о том, что страдаю ничуть не больше, чем миллионы женщин в положенный им час. Чем лю­бая из жен в длинной цепочке поколений моих предков, по­следним звеном которой до сих пор была я сама. Но с новой си­лой что-то накатывает изнутри, и, захлебываясь, задыхаясь, це­луя пересохшими губами икон­ку, проваливаюсь в какой-то зловещий туман. И снова непонятный полустон-полувопль вырывается из моей груди, из самой глубины ее, полностью игнорируя волю.

...Был один момент, который я запомню на всю жизнь. Впорх­нувшая в мою палату молодень­кая акушерка деловито посмот­рела на меня, на показания мо­нитора, и, подойдя к окну, вдруг распахнула его. «Все, ночь прошла. Сколько ж ты еще бу­дешь мучиться? Ему пора. Ты только посмотри, какое утро! Взгляни!» Повернув голову, я невольно прикрыла веки, яркий солнечный луч мягко погладил мое лицо. Первый. Весенний. Свежий воздух, прохладой забы­тых за зиму ароматов наполнил грудь. Но самое потрясающее — пение птиц. Откуда?! Будто спе­циально для меня, для одной, они слетелись сюда. Щебечут: «Жизнь прекрасна! Прекрасна! Так подари ж ее тому, кто станет тебе всех дороже!» Боже, как это было красиво! И как неожи­данно! Как благодарна я этой де­вочке! Но новая волна боли прервала полет, я успела лишь улыбнуться. Но теперь уже точ­но знала — пора! И знала, что смогу, выдержу все на свете!

В палату зашла целая бри­гада врачей. Улыбаются: «С 8 Марта, Инесс! Все замечатель­но, еще пять-шесть схваток — и пойдем получать твой пода­рок». Плохо понимая, о чем это они, я все-таки начала считать. Две позади, еще одна, еще. «Вставать? Конечно, смогу!» Вцепившись в руку акушерки, будто лучшей подруги, я стара­лась как можно быстрее семе­нить за ней, торопясь туда, в эту удивительную комнату, откуда целую вечность назад до моих ушей донесся детский плач. Значит, совсем скоро! Стала внимательной, послушной. Дружный мужской коллектив, собравшийся вокруг меня, рабо­тал слаженно. «Ну, давай, давай еще! Умничка, отдохни. Теперь еще, еще сильнее! Разозлись, не жалей себя! Вот молодец! Давай сюда своего мальчика. Смотри! Поднимите ей голову!» Открыв глаза, я не сразу смогла им пове­рить. Его, такого классного и теплого, кладут мне на живот! Как он кричит! «Господи, спаси­бо Тебе! Ну, здравствуй, ма­лыш!» Кладу руку на спинку — успокаивается. Сквозь слезы счастья, облегчения, благодар­ности и чего-то еще, известного только женщине, родившей сво­его первого ребенка, вижу улыб­ки врачей: «Богатырь! Смотри, а длинный-то какой! Ну краса­вец!»

Нас ненадолго разлучили, но сразу же после необходимых процедур мы встретились сно­ва. Ошарашенную, толком не успевшую понять, что прои­зошло и вместе с тем умиро­творенную, меня на каталке везут в палату. Рядом идет аку­шерка, несет моего Вовку, улы­бается ему: «Что, отнял у мам­ки праздник?» Ну почему же отнял? Наоборот, навсегда сделал его для меня самым счастливым. Да, такого 8 Мар­та у меня еще никогда не было! Затаив дыхание, окруженная со всех сторон цветами, я смот­рела из окна палаты, как радо­стно машут руками мне мои близкие. Любимый муж, не­сколько часов назад ставший отцом, был явно счастливее всех. А я даже не могла выте­реть слез, потому как осторож­но-осторожно держала на ру­ках самый дорогой и долгож­данный в своей жизни, самый бесценный Подарок.