Раз в крещенский вечерок...

На мой взгляд, история этой беремен­ности началась в один из крещенских ве­черов. Как известно, с давних пор в кре­щенскую неделю полагается гадать. Этим-то мы и занялись с подружками, собравшись вечером.

Гадать решили на восковой свече, вы­ливая растопленный воск в холодную воду на тарелке. Результаты оценивали все вместе. Одной досталась мужская голова в корзине с цветами, другой — домик в деревне, третьей — самолет. Подошла моя очередь. Проделав всю процедуру выли­вания воска и подождав некоторое время, я начала внимательно рассматривать ре­зультаты своего труда. Подруги дружно зависли надо мной и перебивая друг друга начали кричать: «Это же эмбрион!» Действительно, на меня смотрел самый настоящий зародыш, с глазками, хордой и хвостиком. Мы вместе посмеялись, и на некоторое время я забыла об этом.

Когда в феврале оказалось, что у ме­ня задержка, то моему удивлению не было границ.

Вначале все шло хорошо. На здоровьея не жаловалась, и ток­сикоз меня не мучил. Потом, во время одного из плановых УЗИ врач диагностировал маточно-плацентарную не­достаточность. Это зна­чило, что моей малышке для полноценного раз­вития не хватает кисло­рода и других питатель­ных веществ. Я активно пила таблетки, делала уколы, ставила капель­ницы. Спустя три неде­ли на повторном УЗИ та же доктор удиви­лась: от маточной недостаточности не ос­талось и следа, а ребенок хорошо подрос и соответствовал своему «возрасту».

Дни летели быстро. За это время я сделала все исследования, сдала анали­зы, выбрала роддом и познакомилась с врачами.  Школьные проблемы  нашейдочери-первоклассницы целиком погло­тили мое внимание. В один из вечеров после посещения ванной комнаты я об­наружила, что у меня начались кровянис­тые выделения. Не выдавая своих чувств, я позвонила в роддом. На мое счастье, заведующая детским отделением, с кото­рой я очень подружилась, работала и бы­ла не на родах. Выслушав мои жалобы, она сказала: «Приезжай быстрее, пос­мотрим!» Я потихоньку собрала все нуж­ные вещи и только потом телеграфным текстом рассказала все маме и мужу.

Мы приехали в роддом, попрощались с мужем, и я окунулась в больничную ат­мосферу. Осмотр у гинеколога, клизма, оформление. Врачи продолжали прихо­дить, все смотрели, совещались, и нако­нец решили поднимать меня в родблок. В родильном отделении меня ждала отдель­ная палата, внимательные врачи, и... пос­тоянно рожающие женщины. Несмотря на то, что схватки так и не начались, меня не покидала уверенность, что рожать я буду сегодня, ну, в крайнем случае, завт­ра. Ко мне постоянно подходили, смотре­ли, слушали сердцебиение плода, но ни­чего не менялось. А я все лежала и лежа­ла. Наконец пришла медсестра, сделала укол снотворного, и я уснула.

Проснувшись рано утром, я прежде всего спросила, что со мной будет даль­ше. Мне сказали, что сейчас придет заве­дующий родильным отделением, лично меня посмотрит, затем сделаем УЗИ, и если все в порядке, то меня переведут в отделение патологии. Кровотечение ока­залось отделившейся «пробкой», которая была такой страшной потому, что нес­колько лет назад я лечила эрозию шейки матки жидким азотом, а сейчас просто лопнули мелкие сосуды, поэтому роды временно откладываются. Как сказали, так и получилось. Моему негодованию не было предела. Лежать в роддоме просто так совсем не хотелось. Палата мне дос­талась просто «замечательная»: в ней ца­рил дух ненависти к мужчинам и врачам. Многие женщины считали их причинами своих несчастий. Поскольку с мужем у меня разногласий не было, да и посещал он меня ежедневно, а по роду занятий я имею прямое отношение к медицине, то в дискуссиях я не участвовала — предпочи­тала читать книги и смотреть телевизор.

Так я прожила четыре дня. В четверг вечером я легла спать пораньше. Ночью спала плохо, ворочалась, пыталась лечь на живот или на правый бок. Ребенок постоянно перебирался в правую сторо­ну, поджимал печень и создавал тяжесть в боку. Пытаясь как-то освободиться от этой тяжести, я сдвигала ребенка в дру­гую сторону, но он упрямо возвращался вправо. После беспокойной ночи я вста­ла, чтобы сходить в туалет и помыться. Не успела я пройти половины коридора, как почувствовала, что по ногам что-то потекло. Воды! Наконец-то закончились мои «патологические» страдания!

Пришли доктора и пригласили меня в смотровую. Там, на кресле, во время ос­мотра вытекли остатки вод. Снова мне делали клизму, снова я мылась и перео­девалась в роддомовскую одежду. Родблок встретил меня непривычной тиши­ной. Я была первой в бесконечной череде сегодняшних рожениц. После меня пос­тупали женщины с нашего этажа. В предродовой палате я оказалась одна. На меня тут же надели датчики регистрации сердечной деятельности ребенка и оста­вили на неопределенное время. Периоди­чески приходили, спрашивали: «Есть ли схватки?» Схваток не было. Сколько времени прошло, не знаю, но после оче­редного отрицательного ответа о схват­ках ко мне пришла медицинская сестра и попыталась поставить в мои «гуляющие» вены капельницу с сокращающими пре­паратами. После нескольких неудачных попыток я раскрыла то заветное место на руке, куда иголка точно попадет, и через некоторое время схватки стали ощущать­ся все сильнее и сильнее. В те минуты, когда терпение было уже на пределе, я глубоко дышала и пыталась найти удоб­ное положение на кровати. Вокруг разда­вались стоны и даже крики. Мне тоже было больно, но кричать я не стала, а му­жественно терпела. Ко мне подходили доктора, определяли степень раскрытия матки и подбадривали.

Наконец я почувствовала, что харак­тер схваток изменился. Они приняли тя­нущий характер, как будто кто-то внутри меня тянул за невидимую веревку. Потуги участились. После очередного осмотра подвезли каталку, и я с трудом перебра­лась на нее. От физического перенапря­жения у меня свело ногу, и я долго не мог­ла самостоятельно перебраться с каталки на кресло. Тогда чьи-то сильные руки просто перенесли меня и плавно опусти­ли. Все было уже готово, и мы «начали рожать». Мне было очень любопытно, что же там происходит, но видно ничего не было, и пришлось прислушиваться к ука­заниям акушерки. Прошло несколько ми­нут после того, как я очутилась в кресле, а потуги уже не прерывались.

Все дальнейшие события происходи­ли для меня вне времени. Я услышала слова: «Все, рожаем!» И появилась на свет моя дочка. На часах было 16.50. Ме­ня спросили: «Кто?» Я посмотрела и от­ветила, что девочка, — только потому, что заранее знала пол ребенка. На самом деле я толком ничего не могла понять, так как от перенапряжения у меня нача­лась дрожь. Трясло настолько сильно, что казалось, стук зубов слышен даже в коридоре. Дрожь прекратилась только, когда на живот положили новорожден­ную. Она сразу стала искать грудь и, най­дя, громко зачмокала. В это время роди­лась плацента, ребенка забрали, а меня переложили на каталку и отвезли в ма­лую операционную, где наложили два шва на малые половые губы.

Первые полчаса после родов я прове­ла, пытаясь согреться. Меня укрыли теп­лыми одеялами и отвезли в палату. Едва моя голова коснулась подушки, как я провалилась в глубокий сон: сказались проведенная в бессоннице ночь и напря­жение в родах. Было восемь часов вече­ра, когда я проснулась и, встав с кровати, доползла до телефона. Муж был дома и, конечно, уже все знал. Дочка родилась с весом 2 кг 950 г и ростом 49 см. Мы ре­шили назвать ее Викторией.