На мой взгляд, история этой беременности началась в один из крещенских вечеров. Как известно, с давних пор в крещенскую неделю полагается гадать. Этим-то мы и занялись с подружками, собравшись вечером.
Гадать решили на восковой свече, выливая растопленный воск в холодную воду на тарелке. Результаты оценивали все вместе. Одной досталась мужская голова в корзине с цветами, другой — домик в деревне, третьей — самолет. Подошла моя очередь. Проделав всю процедуру выливания воска и подождав некоторое время, я начала внимательно рассматривать результаты своего труда. Подруги дружно зависли надо мной и перебивая друг друга начали кричать: «Это же эмбрион!» Действительно, на меня смотрел самый настоящий зародыш, с глазками, хордой и хвостиком. Мы вместе посмеялись, и на некоторое время я забыла об этом.
Когда в феврале оказалось, что у меня задержка, то моему удивлению не было границ.
Вначале все шло хорошо. На здоровьея не жаловалась, и токсикоз меня не мучил. Потом, во время одного из плановых УЗИ врач диагностировал маточно-плацентарную недостаточность. Это значило, что моей малышке для полноценного развития не хватает кислорода и других питательных веществ. Я активно пила таблетки, делала уколы, ставила капельницы. Спустя три недели на повторном УЗИ та же доктор удивилась: от маточной недостаточности не осталось и следа, а ребенок хорошо подрос и соответствовал своему «возрасту».
Дни летели быстро. За это время я сделала все исследования, сдала анализы, выбрала роддом и познакомилась с врачами. Школьные проблемы нашейдочери-первоклассницы целиком поглотили мое внимание. В один из вечеров после посещения ванной комнаты я обнаружила, что у меня начались кровянистые выделения. Не выдавая своих чувств, я позвонила в роддом. На мое счастье, заведующая детским отделением, с которой я очень подружилась, работала и была не на родах. Выслушав мои жалобы, она сказала: «Приезжай быстрее, посмотрим!» Я потихоньку собрала все нужные вещи и только потом телеграфным текстом рассказала все маме и мужу.
Мы приехали в роддом, попрощались с мужем, и я окунулась в больничную атмосферу. Осмотр у гинеколога, клизма, оформление. Врачи продолжали приходить, все смотрели, совещались, и наконец решили поднимать меня в родблок. В родильном отделении меня ждала отдельная палата, внимательные врачи, и... постоянно рожающие женщины. Несмотря на то, что схватки так и не начались, меня не покидала уверенность, что рожать я буду сегодня, ну, в крайнем случае, завтра. Ко мне постоянно подходили, смотрели, слушали сердцебиение плода, но ничего не менялось. А я все лежала и лежала. Наконец пришла медсестра, сделала укол снотворного, и я уснула.
Проснувшись рано утром, я прежде всего спросила, что со мной будет дальше. Мне сказали, что сейчас придет заведующий родильным отделением, лично меня посмотрит, затем сделаем УЗИ, и если все в порядке, то меня переведут в отделение патологии. Кровотечение оказалось отделившейся «пробкой», которая была такой страшной потому, что несколько лет назад я лечила эрозию шейки матки жидким азотом, а сейчас просто лопнули мелкие сосуды, поэтому роды временно откладываются. Как сказали, так и получилось. Моему негодованию не было предела. Лежать в роддоме просто так совсем не хотелось. Палата мне досталась просто «замечательная»: в ней царил дух ненависти к мужчинам и врачам. Многие женщины считали их причинами своих несчастий. Поскольку с мужем у меня разногласий не было, да и посещал он меня ежедневно, а по роду занятий я имею прямое отношение к медицине, то в дискуссиях я не участвовала — предпочитала читать книги и смотреть телевизор.
Так я прожила четыре дня. В четверг вечером я легла спать пораньше. Ночью спала плохо, ворочалась, пыталась лечь на живот или на правый бок. Ребенок постоянно перебирался в правую сторону, поджимал печень и создавал тяжесть в боку. Пытаясь как-то освободиться от этой тяжести, я сдвигала ребенка в другую сторону, но он упрямо возвращался вправо. После беспокойной ночи я встала, чтобы сходить в туалет и помыться. Не успела я пройти половины коридора, как почувствовала, что по ногам что-то потекло. Воды! Наконец-то закончились мои «патологические» страдания!
Пришли доктора и пригласили меня в смотровую. Там, на кресле, во время осмотра вытекли остатки вод. Снова мне делали клизму, снова я мылась и переодевалась в роддомовскую одежду. Родблок встретил меня непривычной тишиной. Я была первой в бесконечной череде сегодняшних рожениц. После меня поступали женщины с нашего этажа. В предродовой палате я оказалась одна. На меня тут же надели датчики регистрации сердечной деятельности ребенка и оставили на неопределенное время. Периодически приходили, спрашивали: «Есть ли схватки?» Схваток не было. Сколько времени прошло, не знаю, но после очередного отрицательного ответа о схватках ко мне пришла медицинская сестра и попыталась поставить в мои «гуляющие» вены капельницу с сокращающими препаратами. После нескольких неудачных попыток я раскрыла то заветное место на руке, куда иголка точно попадет, и через некоторое время схватки стали ощущаться все сильнее и сильнее. В те минуты, когда терпение было уже на пределе, я глубоко дышала и пыталась найти удобное положение на кровати. Вокруг раздавались стоны и даже крики. Мне тоже было больно, но кричать я не стала, а мужественно терпела. Ко мне подходили доктора, определяли степень раскрытия матки и подбадривали.
Наконец я почувствовала, что характер схваток изменился. Они приняли тянущий характер, как будто кто-то внутри меня тянул за невидимую веревку. Потуги участились. После очередного осмотра подвезли каталку, и я с трудом перебралась на нее. От физического перенапряжения у меня свело ногу, и я долго не могла самостоятельно перебраться с каталки на кресло. Тогда чьи-то сильные руки просто перенесли меня и плавно опустили. Все было уже готово, и мы «начали рожать». Мне было очень любопытно, что же там происходит, но видно ничего не было, и пришлось прислушиваться к указаниям акушерки. Прошло несколько минут после того, как я очутилась в кресле, а потуги уже не прерывались.
Все дальнейшие события происходили для меня вне времени. Я услышала слова: «Все, рожаем!» И появилась на свет моя дочка. На часах было 16.50. Меня спросили: «Кто?» Я посмотрела и ответила, что девочка, — только потому, что заранее знала пол ребенка. На самом деле я толком ничего не могла понять, так как от перенапряжения у меня началась дрожь. Трясло настолько сильно, что казалось, стук зубов слышен даже в коридоре. Дрожь прекратилась только, когда на живот положили новорожденную. Она сразу стала искать грудь и, найдя, громко зачмокала. В это время родилась плацента, ребенка забрали, а меня переложили на каталку и отвезли в малую операционную, где наложили два шва на малые половые губы.
Первые полчаса после родов я провела, пытаясь согреться. Меня укрыли теплыми одеялами и отвезли в палату. Едва моя голова коснулась подушки, как я провалилась в глубокий сон: сказались проведенная в бессоннице ночь и напряжение в родах. Было восемь часов вечера, когда я проснулась и, встав с кровати, доползла до телефона. Муж был дома и, конечно, уже все знал. Дочка родилась с весом 2 кг 950 г и ростом 49 см. Мы решили назвать ее Викторией.